Весы судьбы - Страница 34

Остановившись на минуту, Агнес закрыла глаза и представила себе светлую просторную кухню, оборудованную по последнему слову техники, с множеством шкафов и буфетов, большим столом, за которым так удобно играть детям, пока мать готовит обед или ужин.

Дети… Их с Гордоном дети… У Агнес сладко заныло все тело, так ей захотелось, чтобы эта мечта сбылась. Она будет любить их, но не удушающей любовью жены, неинтересной собственному мужу. Они вырастут внутренне свободными, способными самостоятельно принимать решения и не попадать в ловушки вроде той, в которую угодила их мать… Гордон говорил о частной закрытой школе, о пансионе для детей аристократов. Но может быть, Агнес удастся доказать ему, что такие заведения — не лучшее место для развития ребенка, если, конечно, ты желаешь ему счастья…

Агнес пришла в возбуждение. Столько вопросов, которые им придется обсуждать и решать, а она почти ничего не знает о нем, не имеет представления о его привычках и пристрастиях, о том, что он любит на обед, какие книги и газеты предпочитает…

Звонок в дверь заставил ее вздрогнуть. Стентон, скорее всего, спал, и она поспешила к выходу.

На пороге стоял Гордон.

Он хмуро оглядел Агнес, и она сообразила, что так и осталась в рабочей одежде. Гордон, напротив, переоделся в джинсы, клетчатую рубашку и кожаную куртку.

Он вошел в дом и вместе с ним вплыл запах осеннего дымка и первого мороза. Закрывая дверь, Агнес посмотрела на двор в поисках машины, на которой он приехал, но ничего не увидела.

— Я пришел пешком, — криво усмехнувшись, пояснил Гордон. — После многочасового перелета через океан хочется немного размяться.

Она закрыла дверь, повернулась и чуть не столкнулась с ним. Гордон стоял возвышаясь над ней, как башня.

Агнес вдруг поняла: либо сейчас, либо никогда. Набрав в легкие воздуха, она зажмурила глаза и выпалила:

— Извини, Гордон, но я должна сказать тебе… В общем, я не могу быть твоей женой. Ничего не получится. Мы слишком плохо знаем друг друга, мне не по душе некоторые вещи, например, твоя секретарша, и я…

— Агнес! — возвысил он голос, обрывая ее. — Что с тобой? Ты словно в истерике. Если тебе так хочется поговорить со мной, пройдем куда-нибудь, где нас никто не услышит.

Она послушно кивнула и двинулась в сторону библиотеки, но Гордон остановил ее:

— А что, разве наша гостиная не окончена?

— Наша гостиная? — не сразу поняла его Агнес.

— Та, что рядом с графской спальней.

— Гостиная… Еще нет… Не совсем, — запинаясь, ответила она.

— Ничего страшного, пройдем туда, — сказал он. — Там мы начали сегодня разговор, там его и закончим.

Агнес решила, что он обвиняет ее, и запальчиво возразила:

— Это твоя секретарша прервала наш разговор, а я тут ни при чем!

— Я тебя ни в чем не виню, — удивился Гордон. — Не обращай на Лору внимания. Она никак не может привыкнуть к мысли, что я скоро буду женатым мужчиной… — Итак, — продолжил он, когда они оказались в хозяйской спальне, — ты не хочешь выходить за меня замуж. Из ревности к Лоре или из-за собственной любви к Ламберту?

— При чем тут Рональд? — широко раскрыла глаза Агнес. — Он всего лишь один из служащих поместья, и если мы были друзьями с детства, то это ничего не меняет в моем отношении к нему.

— Итак, Рональда ты не любишь!

— Совершенно верно.

— А кого ты любишь? Не хочешь же ты сказать, что любишь меня?

Агнес онемела. Гордон попал в самую точку.

— Молчишь? — угрюмо сказал он. — Твое молчание красноречивей всяких слов, Агнес!

— Гордон, ну зачем так! — вздохнула она. — Зачем ты все переворачиваешь с ног на голову?

— Я переворачиваю? — в бешенстве спросил он. — Не ты ли пять минут назад сказала, что не желаешь выходить за меня замуж? Что же мне остается предположить, как не то, что ты решила вернуться к своему сердечному дружку, махнув рукой на поместье и обещания, данные деду?

— Гордон!

— А может быть, в тебе говорит страх девственницы, робеющей перед решающим шагом? — продолжал Гордон, не слушая ее. — Почему ты так изменилась в лице? Думаешь, трудно догадаться? Что ж, если тебе это поможет, я готов лечь с тобой в постель немедленно — и тогда ты забудешь обо всех своих сомнениях, включая этого несчастного Ламберта!

Его голос звучал хрипло и жарко, гипнотизируя ее. Сердце у Агнес часто забилось, по жилам пробежал огонь.

— И не бойся, что я возьму тебя силой, — бормотал он, не отрывая взгляда от ее рта, и губы Агнес, к ее изумлению и досаде, с готовностью приоткрылись. — Я просто хочу помочь тебе принять то, от чего уже нельзя уйти. Я не зверь, не чудовище и остановлюсь сразу, как только ты попросишь. Но если ты познаешь это, тебе будет легче, гораздо легче…

Он был совсем рядом, и когда Агнес подняла глаза и увидела его над собой, под ногами у нее поплыла земля, столько страсти и решительности она прочла в его золотистых глазах. Он был словно хищник, настигший свою жертву.

— Нам суждено стать мужем и женой, — шептал он, — и тебе лучше знать, что такое мужчина, чтобы не бояться будущего, от которого все равно не уйти…

Агнес встрепенулась, уловив в его тоне насмешку, и хрипло возразила:

— Гордон, мне двадцать четыре года, и я уже не ребенок.

— Уже не ребенок, — тихо согласился он, — но еще не женщина. И это вижу не только я, но и окружающие, которые спрашивают себя: отчего она так скованно ведет себя в присутствии жениха? Уж не потому ли, что они женятся исключительно из соображений материальной выгоды?

Агнес хотела сказать, что понятие «женщина» не сводится к одному только наличию или отсутствию сексуального опыта, но ей было нечего возразить на другие его аргументы, и она смолчала.